Назад >>>

Л.В. Коконин,
г. Ярославль

          В свои двенадцать лет Коля еще не видел дедушки Васи, хотя и переписывался с ним и давно обещал приехать к нему. Каждое лето Коля проводил у другого дедушки, Михаила, потому что жил он недалеко и сосновый воздух в его деревне был очень полезен. Воздух воздухом, а дедушка Вася все настойчивее приглашал внука, жаловался в письмах на здоровье. Жил он слишком далеко от Москвы, а мамин отпуск и папин не всегда совпадали.
          Наконец, к радости Коли‚ отпуска родителей совпали, и мамино желание совпало с папиным. Сосновый воздух чуть было не взял снова верх, но маме ничего не оставалось делать, когда папа решительно стал собирать чемодан.
          В Москве повезло, удалось быстро пересесть с поезда на поезд, но мама все равно еще сердилась на папу;
          – За тысячу верст киселя хлебать? Мог бы и к нам отца пригласить!
          Постукивали колеса по рельсам, за окном поезда мелькали полустанки, станции, реки‚ речки. Коля смотрел в окно и вспоминал свой пятый «В». В канун праздника Победы к ним в класс приходил дедушка Валерки Куликова и рассказывал о войне. Еще бы не завидовать Валерке! У его дедушки много-много медалей и два боевых ордена. У дедушки Михаила есть тоже медаль «За отвагу», но разве этим кого удивишь?
          В Киеве сделали еще пересадку, и снова почти не пришлось ждать поезда. Видимо, из-за этого мама перестала сердиться на отца, поняла – не так-то и далеко до Стеблева. Эх! Если бы знали родители, что Николай задумал и как важна для него встреча с дедом!
          Все началось с областной выставки собак. Тогда‚ два года назад‚ в городском саду, где проходила выставка, объявили по радио – их Марта чемпион. Диктор перечислил заслуги Марты, вспомнил ее знаменитого пра-пра и еще раз прадедушку Рекса. Отец засмеялся, когда диктор назвал Рекса – Репсом. Перепутать имя чемпиона чемпионов!? Конечно, тот смех отца Коля хорошо понял. За ним он скрывал свой искренний и глубокий гнев.
          О Рексе Коля слышал от отца много. Несколько лет назад Колю привозили на могилу Рекса. Ездили за грибами, и в лесу отец вспомнил, что недалеко похоронен знаменитый предок их Марты. То, что пришлось увидеть, потрясло Колю.
          На обрывистом берегу реки лежал огромный камень. Он был таких размеров, что задумай его чуть сдвинуть, потребовался бы для этого не один трактор. Отец не смог ответить, когда и кто, не камень, а, скорее всего скалу, сумел затащить на самую вершину обрыва. Выбитая надпись на камне-скале гласила: «Рекс – верный Друг».
          С обрыва далеко виднелись леса и поля. Неторопливая речка уносила течение к самому горизонту. Таинственная тишина и красота вокруг завораживали. Посаженные рукой человека деревья‚ как часовые, в молчании застыли вокруг камня. Марта, видимо, почувствовала настроение своих хозяев, послушно притихла.
          Они постояли бы у могилы Рекса еще, если бы Марта с лаем не погналась за птичкой.
          Уходили молча. Несколько раз Коля оглянулся, запомнил за огромным валуном высокое небо‚ край обрыва под ним и, за обрывом, за сонной тихой рекой‚ леса.
          Коля шагал и краем глаза наблюдал за отцом. Таким он видывал его редко – на лице его застыла скорбь.
          Чем дальше шли, тем больше Колю одолевала мысль: «Уж если Рексу отдали такую почесть, то хозяин собаки был наверняка необыкновенным...»
          Настроение отца передалось и Коле, и он приготовился услышать сейчас что-то интересное, представил, как отец еще раз оглянется на могилу, остановится, попросит его присесть и неторопливо поведет рассказ о необыкновенной жизни человека.
          Отец окликнул Марту, приказал ей идти у ноги. Не останавливаясь, не надевая шапки, думая о своем, он как бы отрешился сейчас от всего мира.
          – Хозяин Рекса‚ сынок‚ видимо‚ был хороший охотник. Человек. Не будь его, мы бы не гордились нашей Мартой. Видишь, какая она у нас красавица. Чемпионка! Не забывай сегодняшний день. Я, когда здесь бываю‚ всегда прихожу к обрыву.
          – А он‚ папа‚ жив?
          Отец поправил в руке корзинку, вздохнул.
          – Вряд ли. Столько лет прошло. Ты еще не родился, а Рекс под этим камнем лежал.
          ...Тогда‚ на собачьей выставке, в радиорубку, установленную в билетной кассе‚ они зашли вместе, и отец долго тряс родословной Марты. Диктор оказался необидчивым и выполнил настойчивую просьбу отца, снова рассказал о Марте. На этот раз он не перепутал имя ее знаменитого предка.
          В тот день‚ после выставки, поехали в деревню к дедушке Михаилу. Колина тайна родилась в поезде. Он очень любил и хорошо знал деда, но сегодняшний день натолкнул его на новую мысль: «А хорошо ли знаю его? Как здорово рассказал диктор о Марте, о ее бабушках, дедушках. До чего же у собак все просто! В бумажку лишь заглянуть...»
          Умная послушная Марта ехала в деревню с ними, и отец все еще был под впечатлением выставки, поглаживая ее за ухом. Колин вопрос он понял не сразу:
          – Про какого дедушку, сынок‚ спрашиваешь? Марты? Вот ее родословная – посмотри!
          – Да нет‚ папа! Я про дедушку Михаила. У него ведь тоже отец был? Расскажи мне про маминого дедушку.
          Отец не сразу собрался с мыслями, перестал гладить Марту, что-то решая для себя.
          – Мамин дед‚ сынок‚ был очень интересный человек. Его звали Константином. Дом‚ куда мы везем Марту, он срубил собственными руками. Собственными! Один строил. Мы с тобой будку для Марты пол-отпуска мастерили, а он – дом! Приедем – обойди дом‚ полюбуйся его работой. Не забудь, спроси маму – вроде бы Зиновьевичем его величали.
          А материн дед‚ Константин Сергеевич, как выяснилось, был и вправду интересным человеком. Коля сумел найти в деревне людей, кто его прадедушку помнил. Давным-давно, еще до революции‚ на ярмарке состязались мастера по дереву. Прадед удивил умельцев. Он пришел на ярмарку с еловой щепой на плече длиною более тридцати метров! И еще: материн дед награжден за японскую войну двумя Георгиевскими крестами. Не удалось выяснить Коле одно: никто‚ даже дед Михаил‚ не знал, где похоронен Константин Сергеевич.
          Все‚ что удавалось узнать о предках, Коля кропотливо заносил в тетрадь. Не без помощи деда Михаила одну тетрадь он почти заполнил. Правда, ничего не выяснил о прабабушке, так как ее никто в деревне не знал. Даже фотографии ее не сохранилось, хотя дед и уверял; мать у него была красивая.
          Однажды Коле попал в руки паспорт отца. Он полистал его и нашел страничку, где целых две строчки посвящались ему: Яковлев Николай Петрович. 30.10.1970 год.
          Эта запись натолкнула Колю на новую мысль: «А что если в паспорт добавить пару страничек и записать, кто у моего отца был отец‚ дедушка, прадедушка? Надо бы посоветоваться…»
          Отец выслушал Колю внимательно, улыбнулся ему:
          – Выдумщик ты у меня! Может‚ указать еще в паспорте, что у твоего прадеда «Георгии» были? Зачем?
          – Сам говорил, за храбрость эти кресты.
          – Говорил. Ну и что?
          – А я гордиться своим прадедом хочу.
          – Гордись.
          – А мне не поверят. Вон у Валерки Куликова дедушка чуть не герой, а когда дедушки не будет‚ ему доказывать, что он внук героя?
          – Ну, брат! Ты понимаешь, какую волокиту бумажную в паспорте разводить хочешь? Паспорт – не семейная история, не реликвия, а документ.
          «Может быть, рассказать отцу, открыть свою тайну? Не пустяком ведь занят – родословную рода Яковлевых пишу! – подумал Коля. – Нет! Об этом говорить рано»
          – Папа! Помнишь, как мы стояли у могилы Рекса? Я не забыл тот день. У Рекса ты без шапки стоишь, а где мой прадед похоронен, вы с мамой знать не знаете.
          – Ну, Коля-Николай! Сравнил, прадед в империалистическую погиб.
          – Когда? Где? И я хочу в этот день шапку снять‚ прадеда своего вспомнить. Трудно страничку в паспорт добавить?
          Отец поторопился закончить неприятный разговор, потрепал Колины вихры, обнял сына:
          – Ты у меня молодец. Выдумщик. Может‚ и прав ты – не знаю...
          До Стеблева оставалось сорок километров. За окном автобуса мелькали украинские сады, белые мазанки Коля видел впервые. Родители волновались. Еще бы! Отец не был у дедушки пять лет, а мама – видела его лишь на своей свадьбе.
          Дедушку Васю Коля знал по письмам и по фотографии, но сейчас‚ на автобусной станции в Стеблеве, живого и настоящего деда он узнал сразу. Обнялись, дед не отпускал внука, долго щекотал его седыми усами. Потом он поцеловался с матерью, грудь в грудь сшиблись с отцом и стали друг друга тискать. Дед не вытирал слез, попытался обнять всех троих, но для невестки у него не хватило рук. Он согласно закивал головой, когда она сама обняла его.
          – Вот и приехали! Вот и ладно!
          Дружба с дедом началась у Коли с первого дня. В один из дней они ушли на реку купаться. Когда возвращались домой, Коля рассказывал про свой класс, вспомнил, как выступал в канун праздника Победы дедушка Валерки Куликова.
          – Дедушка! - спросил Коля, – я знаю, ты воевал, а у тебя есть награды?
          – Есть...
          – Кто-то поздоровался с дедом, он остановился поговорить со знакомым. Снова шли, Коля попытался возобновить прерванный разговор, а дед, палочкой показав на небо, заговорил о другом:
          – Вечером дождь будет.
          Дома Василию Павловичу потребовалась зачем-то записная книжка, и он попросил внука достать ее из костюма. Коля взялся за вешалку в шифоньере – и позабыл, о чем его попросил дед. Он несколько раз открыл и закрыл глаза – не мог поверить, что у его дедушки Васи столько орденов и медалей! «А ведь я когда-то спрашивал отца! Почему он не рассказал про это?»
          Никогда так близко Коля не видел боевые ордена. Ему захотелось потрогать их. Он потянулся к ордену «Славы», почувствовал, как у него дрожит рука. Он потрогал и «Красную звездочку», начал считать медали и сбился, увидев незнакомый для себя орден.
          Коля так и не вспомнил, о чем попросил его дед. Ордена‚ медали куда-то поплыли от него, защипало глаза. Он не понимал сейчас, отчего вдруг навернулись на глаза слезы. Коля попытался сдержать их, несколько раз шмыгнул носом, полез за носовым платком и вдруг заплакал горько‚ навзрыд. Перепуганный дед‚ прихрамывая, прибежал из кухни‚ попытался успокоить внука:
          – Что с тобой‚ сынок? Что?
          Дед почему-то называл Колю сынком, пробовал заставить глотнуть воды, расплескивал из стакана воду. Коля перестал плакать, когда увидел‚ как дедушка Вася‚ еще больше прихрамывая, подошел к аптечке на стене и налил себе лекарства.
          – Дедушка! Тебе плохо? – теперь внук метнулся на кухню, принес воду. – Глотни‚ дедушка! Глотни! Я больше не буду...
          Дед и внук улыбались, довольные друг другом‚ сидели на диване‚ рассматривали семейный альбом:
          – А вот здесь‚ сынок‚ меня ранили. Видишь горы? Болгария. Отец, наверное, рассказывал тебе‚ пулеметчиком я войну прошел. До Берлина пулемет докатил. Услышишь завтра, как твой дед в Болгарии воевал. Ты вот спросил меня, что за орден у меня? Болгарский. Высший.
          – А почему‚ дедушка, завтра я должен услышать?
          – Завтра. Чего торопишься? Уезжаешь? Смотри-ка пока альбом, а мне покажи тетрадь. Чего ты о своих дедушках и прадедушках написал?
          Дед хмурился, перелистывал страницу за страницей, изредка бросал на внука из-под очков взгляд. Колю заинтересовала одна фотография, и он ждал, когда дед освободится и расскажет о ней. А дед, дочитав тетрадь, вернулся к первой странице, перечитал ее снова и, не закрывая тетради, подвинулся к внуку, обнял его:
          – Ты даже не представляешь, какое дело доброе делаешь! Отец‚ мать придут, я тебя при них расцелую.
          – Не надо. Они ничего не знают о тетрадях.
          – М-да. Не знают? Как это? – удивился дед. – А чего они знают?
          Дедушка Вася хотел чего-то сказать, махнул рукой.
          – Смотришь? Эта фотография дорога мне. Отец тебе‚ конечно‚ говорил... Писал ему, как меня в Болгарию приглашали.
          – Н-нет, не говорил.
          – Нет? – Дед снова нахмурился, Коле даже показалось, что он отодвинулся от него и теперь решает – рассказывать или не рассказывать дальше.
          – Смотри‚ Коля... вот я стою – это пионеры болгарские галстук повязывают мне. Там их сентябрятами называют. А это‚ в цветах‚ внучек‚ могила моего дедушки. Болгарские сентябрята разыскали меня и к столетию битвы на Шипке пригласили к себе в гости. Видишь, что получается... я за Болгарию кровь пролил, а дед мой... остался там. Ты чего‚ внучек‚ даве-то расплакался?
          Коля не ожидал, что дед спросит об этом, вздрогнул. Отец так много говорил о Стеблеве, что яблоки, груши на базаре чуть не даром дают. У деда сад - рви, сколько хочешь. Речка Рось - красавица у дома течет. Почему он ничего не рассказал о том, чем живет он сейчас и занят, что могли бы они написать во вторую тетрадь еще до приезда к дедушке Васе?
          Василий Павлович видел – с внуком что-то происходит, чем–то потрясен он. Коля не выпускал фотографии, смотрел на нее‚ на деда. Сейчас он был самым-самым счастливым человеком. Правда, слезы он чувствовал, но это было от счастья, от радости, от гордости за своего деда. Василий Павлович взял фотографию из рук внука‚ посмотрел на себя‚ запоминая, как ему повязывали болгарские пионеры галстук, протянул карточку Коле:
          – Возьми. Для тетради. Возьми-возьми! Отдашь переснять – пришлешь. Завтра с тобой едем в пионерский лагерь. У нас болгарские дети отдыхают – пригласили. Потому и не рассказывал, как в Болгарии воевал, завтра узнаешь.
          Родители пришли из гостей, когда Коле снился уже десятый сон: его дедушка Вася выступает перед пятым «В». Нет-нет! Осенью не в пятый‚ в шестой идти! Коля открывает альбом и пускает по рядам фотографию. Он хочет сказать ребятам, но никак не говорится во сне: «Аккуратней – это святая фотография! Это в пионерском галстуке дед мой‚ герой войны, а это‚ в цветах‚ могила пра-пра и еще раз моего прадеда».

Назад >>>