Назад >>>

Я.А. Малинин,
г. Ярославль

          Малинины – династия священнослужителей Тверской епархии, начало которой восходит к XVIII веку. Потомком одного из представителей этой фамилии является и автор данной статьи. Отправной точкой моих генеалогических исследований стало семейное предание, которое было проверено по архивным документам. Большую помощь в этом оказали московские исследователи И.И. Судницын и Д.А. Алексеев, предоставившие ценные сведения по данной теме.
          По семейному преданию, Малинины происходят от рода боярина Сороки из Переславля-Залесского. В письменном предании их называют «детьми» боярина Сороки. Известно, что слово «дети» не обязательно означает кровное родство. Это могли быть слуги боярина Сороки, заимствовавшие у своего хозяина прозвище Сорокины, которое впоследствии стало фамилией. В семейном предании говорится о том, что Петр I хотел послать нашего предка учиться за границу, а чтобы избежать такой «нежелательной командировки», он уехал в соседнюю Тверскую губернию и принял священство.
          Первый из священнослужителей этого рода, о котором известно, это Петр, родившийся в 1723 году. Он служил благочинным в селе Никольское-Опухтино (сейчас Апухтино) на правом берегу Нерли в среднем ее течении. Рядом (в 2 км) стояло село Старое с церковью того же имени Благовещения Пресвятой Богородицы, что и в Никольском-Опухтине. В ту пору изменение названий сел (в связи с изменением их владельцев) было делом довольно обычным. В этом-то селе и родился Василий, отец Петра.
          В исповедной ведомости 1774 года села Никольское-Опухтино значится священник Петр Васильевич, 51 года (служил уже в 1762 году), его жена Наталья Алексеевна, 48 лет, и их сын Афанасий, 4 лет. Последний затем стал воспитанником Переславль-Залесской духовной семинарии, а в 1787 году, в совсем юном возрасте, был возведен в сан иерея на место скончавшегося родителя.
          По данным ревизской сказки 1795 года, Афанасия назначили «из семинаристов». Он не успел получить полного образования и «за недокончанием правил философских и богословских» [1] проповедей «не сказывал», однако это не препятствовало успешной службе: согласно исповедной ведомости 1796 года, Афанасий уже в 29 лет являлся благочинным. Был он «хорошего состояния», «в чтении и пении исправен», в дурных поступках не замечен [2]. При нем в Никольском-Опухтине в 1800 году был возведен каменный храм во имя Благовещения Пресвятой Богородицы с приделом Св. Николая.
          В период службы отца Афанасия церковные владения составляли 36 десятин, в приходе числилось 14 деревень, население которых постоянно увеличивалось: если в клировой ведомости за 1796 год показан 171 двор и 1367 душ, то за 1809 год – уже 190 дворов и 1515 душ.
          Жена Афанасия Петрова - Агафья Анисимова (1767) - внучка дьякона села Спирово Калязинского уезда Алексея Васильева (1695). Его отец Василий родился, по-видимому, ранее 1675 года.
          У Афанасия сын Михаил получил фамилию Малинин во время обучения в Тверской духовной семинарии, окончив которую «до учреждения разрядов, был уволен с аттестатом учения хорошего, поведения честного» [3] и в 1813 году произведен в диаконы к храму Великомученика Никиты города Твери. В 1818 году он занял место священника при церкви Архистратига Михаила села Зятькова, где ранее служил Алексей Егорович Росляков. В 1818 – 1821 гг. о. Михаил являлся депутатом от духовенства, в 1821 – 1829 гг. был благочинным, а «по отставлении от оной должности» [4] стал духовником. В 1823 году Михаила Малинина наградили набедренником, в 1852 – фиолетовой бархатной скуфьей, а затем бронзовым наперсным крестом на Владимирской ленте в память Восточной (Крымской) войны 1853 – 1856 гг. Судя по клировой ведомости 1840 года, о. Михаил служил исправно, был «весьма хорошего поведения» и за этот год прочел одну проповедь по назначению цензора и пять в своей церкви [5]. При нем в Зятькове в 1852 году была построена кирпичная церковь во имя иконы Казанской Божьей матери, которая сохранилась до настоящего времени.
          Сыновья Михаила Малинина: Александр (1815 – 1891), Василий (1818 – 1887), Иоанн (1821 – позднее 1880) и Иосиф (1834 – 1893) получили образование в Тверской семинарии и впоследствии стали священниками, причем первые трое назначались благочинными. Александр Малинин, протоиерей церкви Святой Живоначальной Троицы в селе Кой Кашинского уезда, благочинный в течение 42 лет. Жена Татьяна Павловна, дети: Владимир, Иван, Василий. Умер 19 мая 1891 года и похоронен в том же селе. Иоанн Малинин, благочинный с 1849 года, протоиерей церкви Благовещения Пресвятой Богородицы села Никольское-Опухтино Калязинского уезда, где ранее причт возглавлял его дед. Жена его Ольга Андреева, дочь Мария. Иосиф Малинин - священник церкви Рождества Христова села Рождествено Калязинского уезда. Согласно клировой ведомости села Зятькова за 1840 год, Михаил Афанасьевич Малинин имел также месячного сына Михаила, который, очевидно, умер в детстве (в клировой ведомости 1860 года он не упоминается).
          Все дочери Михаила Афанасьевича Малинина: Матрона (1823), Марья (1826), Александра (1832) и Екатерина (1836) были обучены чтению и письму. Матрона Михайловна Малинина вышла замуж за священника Александра Павловича Рослякова, а ее сестра Екатерина – за иерея Павла Петровича Алексеева, который в 1862 году унаследовал приход церкви в Зятькове у своего тестя. Судьбы остальных дочерей неизвестны.
          Предки мои, судя по дошедшим воспоминаниям родных, были, прежде всего, искренне и глубоко религиозными людьми. На первом месте у них была необыкновенная любовь к ближнему, любовь, проходящая через всю жизнь, и это касалось не только своего круга родных и близких, в которых они проявляли самое живое и действенное участие, но даже и тех, кого в нашем обывательском, современном смысле и жалеть не стоит. Ну, зачем жалеть того, кто даже по закону не заслуживает сострадания? А с их точки зрения, оказывается, что такой человек уже своим проступком, внушенным врагом рода человеческого, несчастен и заслуживает не только справедливого наказания, но и милосердия. Зачем уступать младшему или не умеющему защитить себя, когда можно первенствовать по праву сильного? Конечно, такая, вполне современная нам мотивация была бы для них неприемлемой. Пожалеть другого ради Христа, уступить ему по-христиански – как это не похоже на распространенное сейчас в мире суетное и страстное стремление к обладанию чем-либо – вещами ли, территорией, вниманием к собственной персоне, должностью, признанием общества и даже чужой волей. Гармония как отдельной личности, так и огромной семьи наших сельских батюшек держалась на взаимной любви, вере и уповании во всем на волю Божию, составляющих основу самого Евангельского Духа. Это никем не декларировалось, не объяснялось, не подчеркивалось, а было естественным как дыхание и просто воплощалось в конкретных делах. «Ну, зачем ты, отец Павел (Алексеев), опять дал им, они же не вернут, у тебя самого семеро по лавкам!» - слышалось с разных сторон от соседей-крестьян. Но не дать просящему отец Павел так же, как и другие наши Отцы, не мог. И, наверное, при всей своей обремененности материальными заботами, матушка Екатерина Алексеева (Малинина) никогда не осуждала своего мужа за излишнюю сердобольность. Хотя, вероятно, у их детей так же, как потом и у семи дочерей его сына, священника Петра Алексеева, не было «ни ленточек, ни кружев» на платьях.
          Вера давала без преувеличения все: и пищу, и одежду, и силы, и богатство, и радость, и ум для учения, и укрепление в житейском выборе. Ведь если задуматься, в условиях исключительной бедности только с Божьей помощью можно было кормить, одевать, воспитывать семью и управляться с таким большим домашним миром. В семье Михаила Малинина было 8 детей, Василия Малинина – 12 детей, Петра Алексеева – 9 детей, Николая Алексеева – 9 детей. Но ведь при этих семьях жили многочисленные родственники, а зачастую и просто нуждающиеся, не имеющие своего крова, или богомольцы из соседних деревень прихода. Их число могло намного превышать численность основных членов семьи.
          Единственным источником пропитания сельских священнослужителей была земля-матушка. Священник Н. Луневский, описывая материальное содержание Русиловской церкви, указывает, что доходность причта ее была такова, что за целую треть года на псаломщика Дмитрия Петропавловского приходилось всего 1 рубль 75 копеек, а один раз при дележе дохода оказалось всего лишь 5 копеек. Сыновья во время учебы в Твери имели всего 2 рубля на все полугодие, в том числе один рубль для оплаты квартиры, а другой – на питание. При таком содержании неудивительно, что в неурожайные годы приходилось и голодать. Пища была очень скудная: «Чай, - рассказывает Петр Петропавловский, - пили мы не больше одного раза в месяц, чаще приходилось пробавляться травою зверобой».
          Сын Кушалинского священника Михаила Малеина, Иустин, вспоминает почти теми же словами: «Чая и сахара не покупалось, так что когда отец приехал в Кашин к своему старшему брату Андрею Ивановичу, и тот спросил его, а часто ли брат чай пьет, отец отвечал: «Часто, брат, пью часто, каждый год! Каждый год!!!» Далее Иустин Малеин продолжает: «Вообще пища была суровая: щи из серой капусты, изредка мясные, затем картофель, который крестьяне прозвали вездесущим, в мундире или очищенный, приправленный постным маслом или гусиным салом и даже жареный. Иногда житная (ячменная) каша и, в виде лакомства, пресное молоко, чаще с творогом. В среду и пятницу строго соблюдался пост, а о продолжительных постах и говорить нечего; тогда пищею служили квас, белая кислая капуста (не всегда), редька, щи с приправою из конопляного или постного масла и лука, картофель – только в мундире. Изредка – горох без масла, гороховый кисель и овсяный кисель».
          По воспоминаниям Галины Петровны Владимировой (Алексеевой), белый хлеб в семье ели только по воскресеньям, в остальные дни пекли ржаные лепешки.
          Еще более удивительные факты о порядках в семье священника приводит Иустин Михайлович Малеин: «В пятницу на первой неделе поста, часов в восемь утра, обыкновенно приходили к нам из разных деревень говельщики, человек до семнадцати, заявляя при этом: «Мы к цее (тебе) Михайло Иваныц: я баю, у цея попросце». Так говорили крестьяне деревни Ведное – народ видный, здоровый (польские ли выходцы, или корелы – хорошенько не знаю). Разговор их всегда был такой: «Я баю, ты баешь, а ты глядит-ко». Если один говорил другому что-нибудь приятное, другой отвечал: «Ты бай, сколько на свете не худенько ли!» Отец всегда принимал их, говоря: «Тесненько у меня, да в тесноте не в обиде, Бог даст, как-нибудь разместимся». Затем все говельщики, оставив у нас в избе весь свой хлеб, отправлялись к преждеосвященной обедне. После обедни они возвращались к нам, и мать моя устраивала им обед: сначала приносила редьку и заставляла кого-либо тереть ее, потом приносила капусту, квас, лук и наливала в большие чашки щи из серой капусты, приправленные мукою и луком, но без масла. Отобедавши, некоторые говельщики отправлялись на печку, большая часть на полати, остальные размещались на лавках, сидя. Через некоторое время они уходили в церковь исповедоваться. Около пяти часов пополудни начинался звон к вечерне, а после вечерни читалось говельщикам правило в течение трех часов. Пользуясь уходом говельщиков в церковь, мы обыкновенно садились за стол поужинать, а после ужина мать придумывала, кому из нас и где лечь на ночь: кому оставляла местечко на печке, а кому в чулане за перегородкою, на лавке и на полу. Около восьми часов вечера говельщики возвращались из церкви к нам и тотчас начинались хлопоты по размещению их на ночь. Отец приносил несколько снопов ржаной соломы, и говельщики расстилали солому по всему полу избы и укладывались. Полати также были в их распоряжении, а также часть печи для стариков и старух… Часа в четыре утра говельщики вставали, умывались, одевались и уходили в церковь к утрене, а затем и к обедне… Такое происходило во все Пятницы Великого поста, а на Страстной неделе, начиная с Четверга, и еще в большем числе до самого Светлого Христова Воскресенья».
          Парадокс, но при вот такой стесненности и бедности не только взрослые, но и дети во многом ощущали себя счастливыми, не роптали, а напротив, благодарили Бога. И даже в 20-е годы ХХ века, когда гонениям подверглась не только Вера взрослого человека, но были угнетены самые хрупкие основы детской психики, ранимые в незаметных, но оттого еще более уязвимых мелочах, все равно находились утешение и помощь: «Защитница усердная!»
          То, что это так, подтверждено неоднократно не из единых уст, и даже сейчас Галина Петровна Алексеева так и начинает чудесный рассказ о своем детстве: «Село Зятьково Талдомского района – источник самых светлых воспоминаний моей жизни, хотя я и прожила там только до 12 лет».
          Конечно, без строгих правил в больших семьях обойтись было нельзя. Прежде всего, это касалось домашних обязанностей. Никто не сидел без дела: забота о стариках и младенцах, приготовление пищи, шитье, изготовление обуви, уход за домашними животными, полевые работы в солнечные дни, заготовки грибов и ягод в плохую погоду и др. В семье священника все было подчинено исполнению главой семьи его многотрудных пастырских обязанностей, в том числе не только ежедневные храмовые службы, но и исполнение треб с посещением самых удаленных деревень прихода пешком, на лодке или на санях в зависимости от времени года. Другая, может быть, основная сторона обязанностей большой семьи священника касалась помощи в Храме: сыновья с самого раннего возраста прислуживали в алтаре, дочери ремонтировали облачения, женщины постарше пекли просфоры или убирали в Храме, а пожилые могли стоять за свечным ящиком. Конечно, и малые, и старые пели в церковном хоре, что было большой радостью и воспринималось как важное участие в соборном деле. И мальчики, и девочки с ранних лет знали наизусть практически все службы.
          Особое отношение было к воспитанию и обучению детей, причем практически все сыновья проходили обучение в Духовных училищах, а затем почти в обязательном порядке в Тверской Духовной семинарии.

          13 – 16 августа 2000 года в Москве состоялся юбилейный (посвященный 2000-летию со дня рождения Христа) Архиерейский собор Русской православной церкви. Он принял решение об общецерковном прославлении в лике святых тех священнослужителей и мирян, которые пострадали в ХХ веке во время гонений за веру, чей исповеднический и мученический подвиг (после досконального изучения обстоятельств их гибели) был признан членами Синодальной комиссии по канонизации святых достаточным для этого основанием. Всего было канонизировано более тысячи человек (при общем числе убитых более 100 тысяч). Среди новоявленных святых мучеников – мой прадед Василий Васильевич Малинин (1898 – 1937), священник села Кононово Тверской области.
          Отец священномученика Василия, тоже Василий, родился ориентировочно в 1860 году. Он служил настоятелем церкви села Собакино Калязинского уезда Тверской губернии, а затем в том же уезде в селе Васьянском. Предположительно в 1884 году он окончил Санкт-Петербургскую Духовную Академию. Удостоен степени кандидата богословия. В губернии он пользовался большим авторитетом, и за самоотверженную работу на духовном поприще ему было присвоено звание личного Почетного гражданина.
          Священномученик Василий родился 26 марта 1898 года в селе Васьянском Тверской губернии в семье священника Василия Малинина. Пять поколений предков Василия Малинина по отцовской линии и шесть по материнской были сельскими церковнослужителями (священниками, дьяконами, дьячками, пономарями, псаломщиками). Они тесно общались с населением, активно участвовали в жизни разных слоев общества [7, С. 4].
          Каждое селение входило в приход ближайшей церкви, и каждый новорожденный начинал свою жизнь с крещения, позднее переживал торжественные обряды вступления в брак, крещения и венчания детей и внуков и, наконец, прощания с земной жизнью. Оценивая жизнь свою, христиане сравнивали ее с житием святых, делая из этого соответствующие выводы. В трудные периоды внешнего неблагополучия они шли в церковь за утешением, а при внутреннем разладе – на исповедь к духовнику. Вера в святость православия придавала им душевную (а значит, и физическую) силу и стойкость, позволившую перенести и опустошительные нашествия иноземцев, и внутренние смуты. В этом духе был воспитан мой прадед, ныне святой Василий Малинин.
          Первоначальное образование он получил в Кашинском духовном училище, затем поступил в Тверскую Духовную семинарию, которую окончил в 1918 году.
          Сознательно выбрав путь священства, который был в то время путем исповедническим, Василий Васильевич в 1921 году был рукоположен в сан иерея ко храму в селе Кононово Тверской губернии. У него не было ни земли, ни большого хозяйства: все имущество священника и его семьи составляли дом, два козленка и семь кур.
          В 1932 году о. Василий был арестован по указу от 7 августа 1932 года, обвинен в краже колхозной соломы и приговорен к десяти годам заключения в исправительно-трудовые лагеря. Дома осталась семья – супруга Антонина Александровна и трое детей, семи, шести и двух лет. Два года проработал священник в лагере и в 1934 году досрочно освобожден.
          Отец Василий вернулся в тот же храм села Кононово, где, к радости прихожан, возобновились богослужения. В мае 1934 года заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий наградил о. Василия наперсным крестом, и вскоре по распоряжению епископа Бежецкого Григория, он был назначен благочинным. Однако это было время, когда повсюду арестовывали священников, храмы оставались без пастырей, число храмов в благочинии сокращалось, и о. Василий в апреле 1936 года направил прошение епископу Григорию с просьбой освободить его от обязанностей благочинного, которая и была удовлетворена.
          Местные власти не переставали преследовать пастыря. В марте 1937 года они потребовали, чтобы священник заплатил пятьсот рублей в качестве налога, в противном случае он будет арестован, а церковь закрыта. За богослужением священник обратился к прихожанам, сказав, что власти требуют от него уплаты налога, и попросил их собрать деньги и заплатить налог. «В противном случае, - сказал о. Василий, - я буду вынужден уйти с вашего прихода, и тогда храм будет закрыт» [6, С. 193]. Тут же в храме было решено собрать нужную сумму, для чего уполномочили одну из женщин отправиться по домам прихожан. Деньги были собраны, и службы в храме продолжались.
          Отец Василий за каждым богослужением говорил проповеди, тщательно и подробно растолковывая слово Божие. Он обходил дома своих прихожан, служа молебны и панихиды, соборуя и причащая, особенно это необходимо было для тех, кто жил в дальних деревнях прихода и по болезни или старческой немощи не мог прийти в храм.
          Летом 1937 года власти решили арестовать священника. По соседству с приходом о. Василия был обновленческий храм, и власти, как это делалось с 1922 года, пригласили обновленческого священника свидетельствовать против православного пастыря. Был вызван и псаломщик обновленческого прихода.
          А 5 августа 1937 года в период тотального, организованного сверху уничтожения православной церкви в числе сотен тысяч церковнослужителей и мирян, сохранивших верность религии предков, отец Василий был вновь арестован. Вот что впоследствии, вспоминая эти события, записал его сын Виктор: «Августовским вечером 1937 года к нашему дому подъехал крытый грузовик. За стеклами окон фургона – решетки. Трое военных направились к крыльцу. У каждого портупея через плечо, у пояса кобура с пистолетом. Начался обыск – долгий, кропотливый, бесстыдный. Отец был спокоен, молчалив, мать едва держалась на ногах. Мне было бесконечно жаль отца, и слезы текли из моих глаз. Чтобы отец не видел, как я плачу, я тихонько вышел из дома, открыл огородную калитку и упал в высокую густую траву. Здесь я дал волю своим чувствам: плакал навзрыд, просил всех святых, небо, солнце сохранить отца. Наконец, наплакавшись, забылся и уснул. Разбудил меня громкий выстрел. Я очнулся, и все сразу вспомнил: обыск, милиционеров, кобуры с наганами. «Папу застрелили!», - в ужасе закричал я и выбежал из огорода. По селу, пыля, мыча, шло стадо коров, пригнанных с поля. Пастух громко хлопал кнутовищем. Один из хлопков я принял за выстрел. Двое военных волокли к машине мешки с книгами. Лучшие книги из нашей большой библиотеки они увезли. Отец, собравшийся в дальнюю дорогу, стоял у машины. Я подошел к нему, чтобы проститься, и снова заплакал. «Где ты был, сынок?», - тихо спросил он. Я махнул рукой в сторону огорода. Он все понял. Братишка Толя вытирал ручонкой глаза, мама ревела в голос. Некоторые женщины, отважившиеся прийти попрощаться с отцом, тоже плакали. «Воронок» отъехал. Нашего папу мы больше не увидели. Он был настоящий сельский интеллигент, книгочей, любивший Родину, родные просторы, русское поэтическое слово, семью и детей. Он был редкой душевности и доброты человек. Настоящий Учитель, духовный наставник, пастырь. Он был священник.» [5, С.5].
          На следующий день был вызван для допроса секретарь сельсовета. Он показал: «Священник Малинин настроен антисоветски. Вокруг себя группирует антисоветский элемент, как-то: Архангельскую Марию Васильевну, в прошлом жену попа, в 1931 году осужденного за контрреволюционную работу; меру наказания, вынесенную ему по суду, я не знаю, но можно полагать, что он расстрелян, ибо от него никаких сведений нет, сама же Архангельская говорит, что он выслан; и Пархаеву Александру Антоновну из деревни Петраково, церковную старосту, через которых и проводит контрреволюционную работу. Как пример, Пархаева состоит членом колхоза «Верный путь», но в колхозе не работает, работает церковной старостой при церкви села Кононово, в которой служит священник Малинин. В рабочие дни по религиозным праздникам идет в церковь… Колхоз «Верный путь» все время из года в год находится в прорывах. Под влиянием в лучшем случае скрытой, а временами открытой антисоветской деятельности церковников – священника Малинина, церковной старосты Пархаевой – в период сеноуборки в 1937 году из семидесяти человек трудоспособных колхозников на работу не выходило до тридцати человек колхозников, чем срывалась сеноуборка, которая не закончена и сейчас. Священник Малинин без разрешения сельсовета систематически в 1937 году ходил по квартирам колхозников своего прихода собирать деньги, хлеб и молоко. Причем ходит в квартиры не только колхозников верующих и посещающих церковь, а и ко всем без разбора, где, без всякого сомнения, ведет антисоветскую агитацию, пропагандируя свои взгляды…» [6, С. 193].
          Снова был вызван священник обновленческого храма, который показал: «Малинин группирует социально чуждый элемент: Аршинова Ивана Алексеевича из деревни Крюково – бывший церковный староста, Пархаеву Александру из деревни Петраково, работает церковной старостой, в колхозе совершенно не работает, Пархаева – мужа церковной старосты, Голубеву Екатерину, муж ее по суду сослан, а за что, хорошо не знаю, и других, через кого проводит разложение трудовой дисциплины в колхозах, направленное на развал колхозов. В своем доме по религиозным праздникам собирает в прошлом зажиточных крестьян, с которыми ведет беседы по вопросам жизни, сравнивая жизнь настоящего времени с дореволюционным временем, восхваляя жизнь при царском правительстве, порицая жизнь настоящего времени. Малинин является тихоновцем. Реакционно настроен к советской власти» [6, С. 194].
          8 августа следователь допросил священника:
          - Назовите свои связи по месту вашей работы.
          - Близко знакомыми мне являются: Архангельская Мария Васильевна из деревни Шубино, жена священника, муж ее семь лет тому назад осужден на пять лет лишения свободы, из области отправлен в другую местность для отбывания наказания, откуда обратно не вернулся; Пархаева Александра Антоновна, церковная староста; Пархаев Арсений Иванович, муж Пархаевой; Архипов Иван Алексеевич из деревни Крюково, бывший церковный староста, умер зимой 1937 года; Калинин Василий Григорьевич, в прошлом торговец; Хохлов Дмитрий Михайлович, кум, колхозник, в прошлом крестьянин середняк. У некоторых я бывал в доме в гостях, и они бывали у меня в доме.
          - На какой почве вы завязали с ними связи?
          - Эти лица в религиозные праздники приглашали меня к себе в дом с молебном, а кто с панихидой. После службы, как более зажиточная часть, делали приглашение покушать, я на это соглашался, на почве чего у меня с ними и завязано знакомство.
          - В царской армии служили?
          - Я Духовную семинарию закончил в 1918 году; будучи учащимся, пользовался отсрочкой и в старой армии не служил.
          - Следствие располагает данными, что вы служили в армии на командной должности в чине офицера. Скажите, в какой это армии, в белой или царской армии, вы служили?
          - Ни в той, ни в другой не служил.
          - Следствие располагает данными, что вы в период гражданской войны служили в белой армии. Подтверждаете вы это?
          - Нет, не подтверждаю.
          - Являясь священнослужителем, по квартирам колхозников ходили вы с какой целью?
          - По квартирам колхозников я ходил с целью получения за требы денег, хлеба, молока и других продуктов, считая это вполне заработанным. Кроме этого, на квартиры колхозников я ходил причащать больных, соборовать. Крестить детей и отпевать умерших.
          - Следствие располагает данными, что во время посещения вами квартир колхозников, вы вели с ними беседы. Расскажите, на какую тему они велись?
          - Беседы велись чисто по хозяйственным вопросам, я спрашивал, как они живут, сколько трудодней заработали, и так далее.
          - Скажите, в церкви проповеди вы читали? И на какую тему?
          - Читал на тему Евангелия.
          - Скажите, посещения квартир колхозников вы проводили с разрешения местной власти, и кто персонально вам разрешил это делать?
          - Ходил по своему усмотрению, разрешения ни у кого не брал.
          - Следствие располагает данными, что в вашем доме собирались лица, с которыми вы вели беседы по вопросам жизни, сравнивали жизнь настоящего времени с дореволюционным периодом. Подтверждаете вы это?
          - Да, подтверждаю, посещения моего дома колхозниками были, разговоры на эту тему велись.
          - Следствие располагает данными, что при ведении таких разговоров с колхозниками вы восхваляли жизнь при царе и порицали жизнь настоящего времени. Подтверждаете это?
          - Нет, не подтверждаю, наоборот, ряд колхозников выказывали недовольство тем, что они мало получили на свои трудодни; в этих случаях я спрашивал их о количестве выработанных ими трудодней и говорил им: кто больше имеет трудодней, тот больше получает на них.
          - Следствие располагает данными, что во время посещения вами квартир колхозников вы … проводили антисоветскую противоколхозную агитацию. Подтверждаете вы это?
          - Этого я никогда не делал.
          - Скажите, кто именно из колхозников выказывал недовольство на малые заработки на трудодни?
          - Фамилий я их сейчас назвать не могу, не помню.
          - Как вы смотрите на новый проект конституции СССР?
          - С положительной1 стороны.
          - Следствие располагает данными, что в июне сего года, в праздник Анны Кашинской, вы и священник Колпецкий высказывались против новой конституции, вернее, проекта новой конституции СССР. Подтверждаете вы это?
          - Нет, этого не было. Священника Колпецкого я не знаю.
          - Вы обвиняетесь в том, что, будучи священником, группировали вокруг себя социально чуждый элемент, через который вели антисоветскую работу на развал колхозов. Лично сами ходили по квартирам колхозников, среди которых вели антисоветскую, противоколхозную агитацию, высказывались против проекта новой конституции СССР. Признаете себя виновным в этом?
          - Виновным себя в вышесказанном обвинении не признаю. Пусть докажут это свидетели.
          На этом допрос был окончен, и сколько потом ни пытались следователи заставить мужественного священника оговорить себя, все было безуспешно. 20 сентября Тройка НКВД приговорила о. Василия к расстрелу. Священник Василий Малинин был расстрелян 23 сентября 1937 года.
          Так безвременно, в расцвете сил покинул белый свет мой прадед священник Василий Васильевич Малинин. Дело чести сохранить о нем благодарную память. Днем общецерковного поминовения Собора новомучеников принято 7 февраля или первое воскресенье после него. Память каждого новомученика отмечается также в дни, связанные с его жизнью (рождение, гибель и др.), в церкви, где он служил. Постановлено также писать им иконы для поклонения и напечатать их жития.
          На Василии Малинине прекратило существование религиозное служение Богу династии Малининых.
          В заключение надо отметить, что описанная семейная история, подобно капле воды, отражает историю России в прекрасных и трагических тонах. На примере этого семейства видно распространение в XVIII - XIX вв. практики передачи церковного прихода по наследству от отца к сыну. Подтверждается, что в прошлом сельское духовенство несло на себе не только сакральные, но и просветительские функции. Сегодня священников среди представителей рода нет, но семейная традиция проповедовать добро сохраняется в практике преподавания и учительствования.

          СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Владимирова, Г. П. Детские годы в Зятькове [Текст] / Г. П. Владимирова // Московский журнал. - 1998. - № 7.

2. Деяние юбилейного освященного архиерейского Собора русской православной церкви о соборном прославлении новомучеников российских ХХ века [Текст] // Православная Москва. – 2000. - № 17. - сент.

3. Луневский, Н. Душеполезное чтение [Текст] / Н. Луневский, И. Д. Петропавловский. – М., 1909.

4. Малеин, И. М. Мои воспоминания. [Текст] / И. М. Малеин. – Тверь : Изд-во Твер. археограф. комис., 1909.

5. Малинин, В. В. Черный ворон [Текст] / В. В. Малинин // Золотое кольцо. – 1997. – 9 окт.

6. Орловский, (игумен Дамаскин). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. – Кн. 3. – Тверь : ООО изд. дом «Булат», 1999.

7. Судницын, И. И. Святой мученик – наш земляк [Текст] / И. И. Судницын // Компаньон и Ко. – 2001. – 22 марта.

8. Сурков, А. Генеалогия сельского духовенства Тверской епархии XVIII – начала XX вв. История родов Росляковых, Малининых и Алексеевых [Текст] / А. Сурков // Генеалогический вестник : журнал Творческого объединения Русского генеалогического общества. – СПб., 2004. – Вып. 17. – С. 35 – 42.

[1] ГАТО. Ф.160. Оп.1. Д.16251. Л.175 об.
[2] ГАТО. Ф.160. Оп.1. Д.16251. Л.175 об. – 176.
[3] ГАТО.Ф.160. Оп.1. Д.16298. Л.444 об.
[4] Там же.
[5] ГАТО.Ф.160. Оп.1. Д.16280. Л.169.

Назад >>>